Автор: 
Палестинцы забираются на грузовики гуманитарных агентств, возвращающиеся из северной части Газы. От первого лица: боль, отчаяние и надежды на руинах Газы Мир и безопасность
Непрерывная борьба за выживание в условиях продолжающейся войны в Газе и, одновременно, освещение ужасающих мировое сообщество событий стали повседневными обязанностями корреспондента Службы новостей ООН в охваченном войной анклаве. Сегодня мы публикуем личные заметки журналиста, который по соображениям безопасности предпочитает оставаться анонимным.
«Тем, кто живет здесь, в Газе, не нужны долгие объяснения, чтобы понять смысл этой войны. Достаточно в течение нескольких минут прислушаться к происходящему вокруг: над головой непрерывно гудят самолеты; авиаудары заглушают все, кроме страха, который заполняет пространство между нашими палатками и проникает в глубину сознания.
Ночью царит абсолютная темнота, за исключением вспышек взрывов на горизонте.
Мы засыпаем, зная, что пробуждение не гарантировано.
Каждое утро в Газе – это новая попытка жить, каждый вечер – очередное испытание на выживание. Такова суровая реальность окружающего нас мира.
Я – один из более чем двух миллионов палестинцев, живущих под бременем непрерывного перемещения. Я – летописец истории этой войны и связанных с ней боли, горечи и отчаяния.
С тех пор как в ноябре 2023 года был разрушен наш дом, прохудившаяся палатка стала для нас единственным прибежищем. Члены моей семьи, которые когда-то были только моим личным миром, теперь стали действующими лицами историй, которыми я делюсь с внешним миром.
Жизнь здесь проста и полна трагедий.
Спать на голой земле, готовить пищу на дровах и подолгу искать кусок хлеба – это не выбор, а образ жизни, навязанный жестокими реалиями войны.
На лице моего старшего сына, которому нет еще и 14 лет, я вижу отражение войны, которая украла детство и возложила на него непосильное для его возраста бремя.
Он хорошо разбирается в маршрутах распределения воды, отчаянно торгуется, покупая хлеб, и покорно таскает тяжелые канистры. Я испытываю безграничную гордость за его мужество, но в то же время меня не покидает болезненное чувство беспомощности – я не способен защитить его от ужасов происходящего вокруг нас.
Детский рисунок, запечатлевший гибель людей, пытающихся получть еду с грузовика с гуманитарной помощью.
Оазис надежды
Моя жена пытается создать оазис надежды для наших детей. Две старшие дочери продолжают учиться онлайн в узкие промежутки времени между перебоями в работе интернета. Они читают любые книги, которые могут достать.
Младшая дочь рисует на замызганных листах картона. Младший сын, которому четыре года, похоже, уже не помнит времена, когда вокруг не было грохота взрывов. Мы беспомощны перед его наивными детскими вопросами.
В Газе лишены возможности получать образование более 625 тысяч детей. Это связано с разрушением школ и отсутствием безопасной среды для обучения.
Будущее целого поколения находится под угрозой.
Свидетельства войны
Я работаю с группой других журналистов. Мы бродим между полуразрушенными больницами и приютами.
Мы таскаем на себе журналистское оборудование не только для того, чтобы документировать события, но и для того, чтобы быть голосом тех, чьи голоса не слышны.
Мы снимаем ребенка, страдающего от тяжелой формы недоедания, слушаем историю человека, который потерял из-за войны абсолютной все, и видим слезы женщины, не способной прокормить своих детей.
Мы документируем сцену, которая повторяется изо дня в день: тысячи людей бредут за грузовиками, подбирая с земли крупицы муки.
Они уже не понимают, чем рискуют, потому что надежда заполучить немного хлеба дороже жизни.
Каждый раз на маршрутах автоколонн и у пунктов распределения помощи гибнут люди.
Мы идем по улицам, настороженно прислушиваясь к каждому звуку, – за любым поворотом можно ожидать конца.
Уже нет времени на удивление или печаль, только постоянные напряжение и тревога, которые стали неотъемлемой частью ДНК выживающих здесь людей.
Это реальность, которую далеко не всегда запечатлевают камеры. Это ежедневная правда, которую мы пытаемся передать миру.
До израильской блокады система доставки помощи ООН достигала тех, кто в ней больше всего нуждался.
Слезы наших коллег
Мы документируем усилия Организации Объединенных Наций и ее гуманитарных учреждений.
Я вижу, как сотрудники ООН спят в своих машинах, чтобы быть ближе к пограничным пунктам, как они плачут, слушая рассказы моих соотечественников из Газы.
Помощи не хватает. Пограничные пункты открываются и закрываются совершенно внезапно, и некоторые районы остаются без поставок в течение нескольких дней.
Западные районы города Газа переполнены. Палатки разбиты на каждом углу, на тротуарах и среди развалин разрушенных домов, в ужасающих условиях.
Пустые рынки
Те, у кого остались деньги на банковских счетах, платят комиссию до 50 процентов за снятие наличных, а затем обнаруживают, что на местных рынках сложно что-то купить. Все, что еще осталось, продается по завышенным ценам.
Овощи в дефиците, и когда они есть, стоимость килограмма может достигать 30 долларов. Фрукты и мясо остались в далеких воспоминаниях.
Система здравоохранения находится в состоянии коллапса: 85 процентов больниц Газы больше не функционируют в полном объеме, большинство служб диализа и химиотерапии прекратили свою работу.
Лекарства для лечения хронических заболеваний недоступны. Я не могу обеспечить медицинскими препаратами своих родителей, страдающих диабетом и гипертонией, и нет никакой надежды на проведение операции, которая могла бы спасти руку моего брата, пострадавшего в результате авианалета.
Я – очевидец
Иногда я чувствую себя зажатым между двумя личностями: журналистом, документирующим страдания, и человеком, переживающим их.
Возможно, именно в этом и заключается основная миссия журналиста в Газе: быть голосом, звучащим из самого сердца трагедии; доносить до мира реалии того, что происходит вокруг.
Каждый новый день, проведенный в Газе, ставит новый вопрос:
Удастся ли нам выжить?
Вернутся ли наши дети после поисков воды?
Закончится ли эта война?
Будут ли открыты пограничные пункты, чтобы можно было получить гуманитарную помощь?..
Я – журналист.
Я – отец.
Я – перемещенное лицо.
Я – очевидец».
